Читать «Русское экономическое чудо: что пошло не так?» онлайн - страница 97

Если что меня и удивило, так это решение Улюкаева молчать и не говорить об истинной причине конфликта между ним и Сечиным – он не мог об этом не знать или, как минимум, не догадываться. Надеялся на то, что промолчит и получит снисхождение? Но после вчерашней пресс-конференции президента Путина, где ни один журналист не задал президенту вопроса о судьбе бывшего министра – яркое свидетельство того, что все понимали, чем закончится суд – у него должны были открыться глаза на то, что в действительности случилось.

А случилось очевидное и закономерное – “революция начала пожирать своих детей”, тех, кто верой и правдой служил Путину лично и путинской России. Улюкаев вошел в высшие слои российской бюрократии с приходом Путина в Кремль: с 2000-го – первый замминистра финансов, с 2004-го – первый зампредседателя Банка России, с 2013-го министр экономики. Человек, который встречался с Путиным сотни раз, сопровождал его в поездках и вел беседы с глазу на глаз на самые потаенные и деликатные темы. Но выяснилось, что все это не спасает и не дает индульгенции тому, кто не является для Путина действительно “своим”. А “своим” Улюкаев, очевидно, не был. Родом из Москвы, где прожил всю жизнь. В ФСБ (кажется) не работал. Он принадлежал к тем экспертам, кто поверил в “теорию малых дел” и пошел на госслужбу, отдав свой талант на “службу дьяволу” и каким-то образом договорившись со своей совестью. Да, мы слышали его последнее слово, в котором он покаялся, что не замечал всего этого, что был страшно далек от народа, но было ли это покаяние услышано его товарищами по тому счастью, которого он лишился? Услышали ли это покаяние те, кто вместе с Улюкаевым гордо называл себя “учениками Гайдара”, Владимир Мау и Сергей Синельников. Сделали для себя какие-то выводы Аркадий Дворкович и Игорь Шувалов? Считают ли Алексей Кудрин и Ярослав Кузьминов для себя этически приемлемым продолжать обслуживать Кремль, который сказал, что “суд прав”?

Что еще должно случиться, чтобы они признали очевидное – машина репрессий работает по своим законам, которые одинаковы для сталинского Советского Союза, гитлеровской Германии, мугабевского Зимбабве или путинской России. Многие, кого еще не коснулись путинские репрессии, отмахивались, когда им говорили про “Болотное дело”, про бесконечные административные аресты Алексея Навального и его сторонников, про посадки за ретвиты и репосты. На все это они отвечали “не надо обобщать! Это нельзя называть репрессиями!” Правда, при этом они не могли найти слово в своем лексиконе для описания всего того, что происходит в современной России.