Читать «Пречистенка» онлайн - страница 77
Алексей Геннадиевич Митрофанов
«Главным» богом, разумеется, должен был стать сам Луначарский. Впрочем, Богданов легко соглашался на вторую роль.
И по Москве поползли слухи — якобы участники роскошных балов (а Луначарского вскоре прозвали Периклом советских Афин) нередко слышали глухие стоны, крики и отчаянные вопли, доносящиеся из-за крепких стен бесчисленных остафьевских покоев. Ни один джаз не мог их заглушить. А время от времени служанка подносила друзьям по огромному хрустальному бокалу очень странного напитка — яркого, алого вина, но почему-то издававшего тяжелый и тревожащий больничный запах.
Хотя о чем только тогда не судачили на трамвайных остановках, кухнях и вещевых рынках…
* * *
Все закончилось плачевно. В 1928 году Богданов наконец-то решил обменяться с кровью с одним юношей. Он, увы, не знал, что у них разный резус-фактор (он был открыт только спустя 12 лет). «Красного Гамлета» не стало.
Пошатнулось здоровье и у самого Луначарского. Стенокардия, гипертония, глаукома. Пришлось удалить один глаз и вместо него вставить стекляшку.
В 1929 году Луначарский подал в отставку — Сталин не терпел рядом с собой подобных деятелей. Свои статьи Анатолий Васильевич стал подписывать «А. Тур» и пояснял, что «a tour» по-французски означает последний период жизни. Он пишет письмо Сталину, где жалуется на скверное самочувствие и просит направить его послом в какую-нибудь европейскую страну. Мысли о вечной жизни, вечном господстве уже позади. А, следовательно, пропал смысл даже этой, смертной жизни.
* * *
В 1933 году его просьба была выполнена. Луначарский назначен послом в Испанию. Но в Париже он тяжело заболевает и не может ехать дальше. Здоровье ухудшается. Конец неминуем и близок. И 26 декабря 1933 года Луначарский издает последний вздох.
А 14 января 1934 года Елена Сергеевна Булгакова, жена писателя Михаила Булгакова, запишет в своем дневнике:
«Пропустила несколько дней. За это время — две смерти: Луначарского и Андрея Белого».
Пристанище остоженской аристократии
Богата достопримечательностями и улица Остоженка — своего рода пречистенский дублер. Взять, например, доходный дом в самом начале улицы — большой, тяжелобокий, даже мастодонистый. Нет в нем ни легкости, ни дерзновенности. Одна лишь основательность. Зато уж она доведена до абсолюта.
Именно это качество и подтверждается домовой биографией.
Еще в восемнадцатом столетии, когда столь крупных домов еще не научились делать, здесь находилась, опять же, весьма основательная усадьба с просторным двором и густо разросшимся садом, принадлежавшая Мухановым. Это была династия уверенных в себе и респектабельных господ. Поступки их отличались солидностью. Например, в екатерининские времена, когда один из Мухановых, сенатор Алексей Ильич увидел на столе весьма высокого чиновника указ о повышении налогообложения на соль, он невозмутимо взял его и положил себе в карман. По окончании присутственного времени (не торопясь, без всякой суеты) он сел в карету и отправился к Платону Зубову, особе, приближенной к императрице. Господин Муханов вынул из кармана тот указ и попросил Платона Александровича доложить императрице, что по его мнению подобный документ способен только лишь ухудшить благосостояние страны и, соответственно, славу самой правительницы.
