Читать «Опечатано в памяти» онлайн

Олег Анатольевич Готко

Опечатано в памяти

Готовясь к написанию этого письма, я решил звать тебя Нерожденным, так что, согласись, глупо было бы начинать так: “Здравствуй, Нерожденный!” Дальше мне хотелось поведать тебе, откуда я знаю о твоем существовании, но и в этом тоже нет смысла. Если я считаю, что мне известно о тебе, то ты должен был узнать о моем существовании гораздо раньше — в тот день, когда приснился мой первый сон. Кстати, ты наверняка знаешь, о чем он был, мой самый первый сон, сновидение безмозглого младенца. О чем, а? О тепле материнской утробы? О первом глотке материнского молока? А может о прошлой жизни?..

Впервые я оказался в Потоке, когда мне еще не было пяти. Спустя годы я могу признать твое непревзойденное мастерство в оформлении кошмаров и свое знакомство с ним назвать “Безлюдные берега моего детства”. Что могло еще больше испугать ребенка, привыкшего быть в постоянном окружении людей, будь то родственники или одногодки в детском садике, как не абсолютная беспомощность? Когда некому тебе помочь?..

Если верить объяснениям моей бабки, то меня просто сглазили. Она верила в силу сглаза и всю долгую ночь, пока я кричал и плавал между сном и явью, бормотала ответные проклятия в адрес цыгановатой соседки. Однако та была ни при чем. Я думаю, что все началось со сказки, где между кисельными берегами текла молочная река. Сказки — те же увековеченные народом сны, но с хорошим концом, когда мед-пиво течет по усам, а в рот не попадает, что, впрочем, тоже довольно обидно. Наверное, мне следовало бы звать тебя котом Баюном — древним демоном, одним из почетных прав и священных обязанностей которого является убаюкивание детей…

Признайся, что все было подстроено тобой, чтобы я узнал о существовании Потока, не так ли? Впрочем, я ни о чем не могу тебя просить, а уж требовать — тем более. У кошмаров свои законы, а они тебе известны гораздо лучше. Пока.

Участковый врач, срочно вызванный наутро родителями, не нашел у меня никаких отклонений, а мой бессвязный рассказ о Потоке, где вместо воды медленно течет густая темно-красная жидкость — я еще не знал, что так может течь только ленивая венозная кровь, — не без иронии интерпретировал, как бред мальчика, наслушавшегося страшных сказок о молочных реках с кисельными берегами…

Если задуматься, то это и в самом деле страшная сказка. Стоит только представить желеобразные кисельные берега, подмываемые кипяченым молоком. Густая пенка вперемешку с полурастворенным киселем образует вязкий суррогат — непроходимую трясину, способную без следа засосать любое количество желающих полакомиться. Бабка моя, царство ей небесное, умела не только сказки рассказывать, но и готовить этот отвратительный смородиновый кисель. Я уверен, что это ты нашептал ей и сказку, и рецепт…

Теплым молоком меня поили на ночь, и я потом долго лежал неподвижно, изо всех сил стараясь не срыгнуть мерзкую накипь пенки, щекочущую гланды. Вот так, в ночной тишине я и представил себе однажды жуткое место, куда ты затем водил меня во сне еще три года. К концу этого срока я по детскому недомыслию почти гордился, что у меня есть свой, хотя и не самый приятный сон. Поток по-прежнему нес меня, журча иногда так явственно, что постель почти всегда оказывалась к утру мокрой. Меня водили к врачам, но я молчал о тебе, послушный твоему внушению. Они стучали по ногам молоточками, водили блестящими штучками перед глазами, а потом хмурили брови, но это меня уже не пугало…