Читать «На все четыре стороны» онлайн - страница 45
Виктор Анатольевич Сиголаев
– Кто там?
– Всесоюзная пионерская летопись, – понес я первый пришедший в голову бред, – откройте, пожалуйста.
Дверь резко распахнулась, и на пороге настороженно замерла худая быстроглазая тетка с неприятным скошенным подбородком и неожиданно красивыми пушистыми ресницами, чудесным образом преображавшими ее вытянутое костлявое лицо.
– Чего надо?
– Добрый день, гражданка. С пионерским приветом, – жизнерадостно салютнул я правой рукой. – Позвольте мне поговорить с… бабушкой Марусей, с вашего разрешения, разумеется. Коротенький исторический опрос. Уверяю, это не займет много времени. Такая симпатичная женщина ведь не откажет… пионеру?
Дамочка оторопело хлопала своим достоянием и врубиться никак не могла, что это за напор такой нежданный. Еще и с комплиментами!
– Кто там, Танюша? – донеслось из глубины комнаты. – Пенсию принесли?
– Ага! Дождешься. Только все равно это к вам, мама. Проходи, что ли, не разбувайся.
– Кто это «ко мне»? Мальчик? Ты кто, мальчик?
– Я Витя. Пионерский… мм… летописец. Собираю информацию о преступлении сорок четвертого года на улице Эстонской. Вы ведь помните?
Ну, пожалуйста, помни! Бабуля, родная, свет очей моих! Вспомни!
Бабуля всплеснула руками и молча уселась на диванчик, занимавший в прихожей половину площади.
– Господи Иисусе! Преступление…
– Ведь было же? Было?
Я чуть ли не пританцовывал уже от нетерпения. Неужели и здесь в «молоко»? Не переживу.
– Как же не быть… было.
Я ухнул на диван рядом с бабулей. Жалобно пискнули пружины.
– Бабушка Маруся, расскажите. Сейчас я не буду записывать, запомню пока. Где это случилось?
– Ох, господи! Да здесь за стенкой и случилось. – Она махнула в сторону двора, откуда я только что пришел. – Татарка там старая жила с дочерьми да с внуками. А рядом по двору – дед старый, глухой. Так и убили их всех ночью, спящими. И тихо так, не слышал никто. Утром только встаю я на фабрику, а за стеной воет кто-то. Думала сначала – собака, была у них там старая. Ан нет. Сумасшедшая одна. В этом же дворе и жила, татарка за ней присматривала. Так юродивая только одна в живых и осталась.
– Сумасшедшая?
– Как есть тронутая. Еще при оккупации сюда ее с лазарета привезли зачем-то. Вроде шишкой какой-то в комендатуре была, переводчицей, что ли. А как заарестовали ее немцы, так она с ума и сошла. Уж не знаю, чего с ней там в тюрьме супостаты делали.
– А потом она куда девалась?
– Да никуда. Так и жила в том дворе. Туда никто больше и не селился. Страсти-то какие. А потом муж ее объявился. Раненый был, лечился все время. Весь изувеченный, в чем только душа держалась?
– На фронте ранили?
– Какой там! Тоже в тюрьме немецкой. Их, почитай, вдвоем и заарестовали. Только она умом тронулась, а он – живуч оказался. Пожили еще с годик тут, а потом и умерла болезная. Тихо и незаметно. Утром не проснулась. Отмучалась, стало быть.
– А муж?
– А муж съехал. Незнамо куда. Тоже, наверное, помер уже. Не жилец был.