Читать «ЛитПремьера: Современная малая проза» онлайн - страница 24

– А как же Матросов, Гастелло, герои-панфиловцы?

– Знаешь, внук, это, конечно, мое личное мнение и не стоит его повторять при каждом удобном случае, но… И личное мужество было, и осознание безвыходности ситуации, и понимание того, что отступать действительно некуда. Не в смысле, что сзади обрыв или «край земли», а что само отступление уже ничего в твоей личной судьбе все равно не изменит. Всей и разницы, что пуля попадет не в грудь, а в спину. Так в грудь все-таки… Потом хоть скажут или напишут, что пал смертью храбрых.

Максим весь превратился в слух, не обращая внимания на слегка отвисшую нижнюю челюсть, словно заранее знал, что в эти минуты дедушка не хлопнет его по подбородку, добавив знакомое: «Не боишься, что муха влетит?».

– Ты можешь со мной не соглашаться, но там, где человек вынужден поступать вопреки заложенному природой инстинкту самосохранения, нет места истинной смелости. Хотя, если подумать… И все-таки, если бы меня попросили назвать имена действительно смелых людей, то это Джордано Бруно, Николай Коперник, Христофор Колумб, десятки и сотни менее известных путешественников и ученых. А еще те семеро, что вышли в 1968 году на Красную площадь протестовать против вооруженного подавления пражской весны, Сахаров, Солженицын. Это должна быть внутренняя позиция, убеждения, а не мгновенный эмоциональный порыв или помутнение разума.

Дедушка Ефим грустно улыбнулся и внимательно посмотрел на притихшего внука. Наверное, не стоило ему всего этого говорить – мал еще. Да и в школе учителя, скорее всего, пытаются внушить детям совершенно иное. Так называемое массовое сознание. Но ведь человечество своим прогрессом обязано все-таки смелости одиночек.

Трусость

Максим влетел в дом весь в грязи и с заметно припухшей левой скулой. Его маленькие кулачки были судорожно сжаты, кожа на костяшках в нескольких местах содрана.

– Деда, де-да! – он хрипло дышал и никак не мог успокоиться. – Они… Они обозвали меня трусом. А потом сказали, что и ты… такой же. А когда я им сказал, что ты воевал, они… Они сказали, что ты, наверное, всю войну просидел в штабе. Писарем или…

– Так, – Ефим отложил в сторону «Витязя в тигровой шкуре», которого с удовольствием время от времени перечитывал, и пристально посмотрел на внука. – Сначала иди умойся, немного успокойся и приведи себя в порядок. А потом и поговорим. Да, ссадины не забудь йодом смазать.

Когда Максим, уже умывшийся и несколько успокоившийся после пережитого, вернулся в комнату, дедушка Ефим сидел, откинувшись на спинку своего любимого старого кожаного кресла, и ритмично постукивал пальцами по обложке книги.

– Ну вот, а теперь рассказывай!

– Понимаешь, дед, Ванька и Сашка с соседней улицы захотели залезть к Ермолаевым в сад и набрать вишен. А когда я им сказал, что это нехорошо, да и у них самих во дворе тоже вишни растут, они назвали меня трусом. Ну-у, и еще по-всякому… Потом они и про тебя сказали. Тут я уже не сдержался. Только их все же двое было, и они меня на год старше…

– Синяк на щеке максимум через неделю пройдет, да и ссадины на руках, – ласково улыбнулся старик. – Конечно, это не самый лучший способ убеждения в своей правоте, но…