Читать «Книга тысячи и одной ночи. Том 3.» онлайн - страница 194
Народное творчество
«Слушаю и повинуюсь!» И когда вали вошёл к своей жене…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала двести шестьдесят четвёртая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда вали вошёл к своей жене, она сказала ему все это, и он поклялся ей разводом, и тогда она позволила ему, и он провёл подле неё ночь, а когда наступило утро, вали омылся и, совершив утреннюю молитву, пришёл в тюрьму и сказал: „О Ахмед Камаким, о вор, раскаиваешься ли ты в том, что сделал?“ — „Я раскаялся перед Аллахом и отступился и прошу сердцем и языком прощения у Аллаха“, — ответил Ахмед. И вали выпустил его из тюрьмы и взял его с собой в диван, закованного в цепи.
И он подошёл к халифу и поцеловал перед ним землю, и халиф спросил: «О эмир Халид, чего ты просишь?» И вали поставил Ахмеда Камакима, который шёл в цепях, перед халифом, и халиф спросил: «О Камаким, ты до сих пор жив?» — «О повелитель правоверных, — ответил Ахмед, — жизнь несчастного медлительна»; и халиф молвил: «О эмир Халид, зачем ты его привёл сюда?» — «У него бедная, одинокая мать, у которой никого нет, кроме него, — ответил эмир, — и она пала ниц перед твоим рабом, чтобы он походатайствовал у тебя, о повелитель правоверных, и ты бы освободил от цепей её сына. Он раскается в том, что было, и ты сделаешь его начальником стражи, как прежде». — «Ты раскаялся в том, что было?» — спросил халиф Ахмеда Камакима; и тот ответил: «Я раскаялся перед Аллахом, о повелитель правоверных»; и тогда халиф велел привести кузнеца и расковать цепи Ахмеда на скамье обмывальщика.
Он сделал Ахмеда начальником стражи и наказал ему хорошо вести себя и поступать прямо, и Ахмед поцеловал халифу руки и вышел с одеждой начальника стражи, и про него прокричали о том, что он начальник. И он пробыл некоторое время в своей должности, а потом его мать пришла к жене вали, и та сказала ей: «Слава Аллаху, который освободил твоего сына из тюрьмы здоровым и благополучным! Почему же ты не говоришь ему, чтобы он что-нибудь устроил и привёл бы невольницу Ясмин к моему сыну Хабазламу Баззазе?» — «Я скажу ему», — ответила старуха и, уйдя от неё, пришла к своему сыну. И она нашла его пьяным и сказала: «О дитя моё, причина того, чтобы ты освободился из тюрьмы, только в жене вали, и она хочет от тебя, чтобы ты что-нибудь для неё устроил и убил бы Ала-ад-дина Абу-ш-Шамата и привёл бы невольницу Ясмин к её сыну Хабазламу Баззазе».
«Это легче всего, что бывает, — ответил Ахмед. — Я обязательно устрою что-нибудь сегодня ночью».
А эта ночь была первой ночью месяца, и у халифа был обычай проводить её подле госпожи Зубейды по случаю освобождения невольницы, или невольника, или чего-нибудь подобного этому, и ещё у халифа был обычай снимать царское платье и оставлять чётки и кортик и перстень власти и класть все это на престол в приёмной комнате.
