Читать «Католическая церковь и русское православие. Два века противостояния и диалога.» онлайн - страница 402
Анджело Тамборра
470
В этом произведении Солженицын рассказывает, в частности, о встрече с лагерным врачом, который был в самом начале своего обращения и спрашивал себя, возможно ли сохранить собственное человеческое достоинство в столь экстремальных условиях: «После операции я лежу в хирургической палате лагерной больницы. Я не могу пошевелиться, мне жарко и знобко, но мысль не сбивается в бред, и я благодарен доктору Борису Николаевичу Корнфельду, сидящему около моей койки и говорящему целый вечер. Свет выключен, чтоб не резал глаза. Он и я — никого больше нет в палате. Он долго и с жаром рассказывает мне историю своего обращения из иудейской религии в христианскую. Обращение это совершил над ним, образованным человеком, какой-то однокамерник, беззлобный старичок вроде Платона Каратаева. Я дивлюсь его убежденности новообращенного, горячности его слов... Корнфельд заканчивает свой рассказ так: "И вообще, вы знаете, я убедился, что никакая кара в этой земной жизни не приходит к нам незаслуженно. По видимости, она может прийти не за то, в чем мы на самом деле виноваты. Но если перебрать жизнь и вдуматься глубоко, мы всегда отыщем то наше преступление, за которое теперь нас настиг удар". Я не вижу его лица. Через окно входят лишь рассеянные отсветы зоны, да желтым электрическим пятном светится дверь из коридора. Но такое мистическое знание в его голосе, что я вздрагиваю. Это последние слова Бориса Корнфельда... Так случилось, что вещие слова Корнфельда были его последними словами на земле. И, обращенные ко мне, они легли на меня наследством. От такого наследства не стряхнешься, передернув плечами. Но что-то есть прихватчивое в последних словах Корнфельда, что для себя я вполне принимаю. И многие примут для себя. Вот почему я оборачиваюсь к годам своего заключения и говорю, подчас удивляя окружающих: БЛАГОСЛОВЕНИЕ ТЕБЕ, ТЮРЬМА!».
471
В конце 1965 года православные священники Николай Эшлиман и Глеб Якунин направили патриарху Московскому и светским властям два письма, распространенные самиздатом, где они не только выражали свой протест против преследований, осуществляемых в нарушение советского закона, но и предлагали богословское размышление о природе Церкви и миссии пастыря.
472
Цит. в
473
Мыслитель-диссидент Евгений Барабанов, полемизируя с церковной дипломатией, в 1973 году пишет: «Церкви беспокоятся о своем единстве. Их представители продолжают объединяться, читают друг другу отчеты, совершают дипломатические поездки и паломничества. Как и раньше, они живут в искусственном мире общих теоретических проблем и дискуссий по догматическим вопросам. Они серьезно полагают, что когда эти дискуссии будут исчерпаны, будет достигнуто столь желанное христианское единство. Но даже если однажды и будет достигнуто это дипломатическое единство, оно будет не чем иным, как политической фикцией — такой же бесполезной, как и "дружба народов", правительства которых примирились лишь вчера, заключив выгодные коммерческие сделки. Не такое единство нужно христианам»
