Читать «Жизнь и произведения Сервантеса» онлайн - страница 23

Первая часть была напечатана в начале 1605 г. Прежде чем продолжать рассказ, необходимо сказать, каково было положение дел в момент появления книги.

Эпоха, в которую предполагается процветание странствующего рыцарства и в которую происходили приключения паладинов, членов этого воображаемого учреждения, относится к переходу от древней цивилизации к новой. Это было время темное, варварское, когда процветало право сильного, когда победа в дуэли заменяла собою правосудие, когда феодальная анархия то и дело опустошала землю, когда могущество духовенства, призывавшееся на помощь гражданской власти, только Божьим перемирием давало народам несколько спокойных дней. В такое время было бы, конечно, хорошо посвятить себя защите несчастных и покровительству угнетенных. Воин высокого полета, который отправился бы с копьем в руке я в полном вооружении по свету искать случаев проявить в этом благородном занятии сердечное великодушие я мужество, был бы благодетельным, славным существом, которое везде возбуждало-бы удивление и благодарность. Если бы он уничтожил несколько бандитов, которые опустошали большие дороги, или выгнал бы из берлог других, титулованных бандитов, которые, с высоты своих построенных на скалах замков, бросались, как орлы из гнезд, на легкую добычу, представляемую безоружными проезжими и прохожими; еслиб он освобождал узников из целей, спасал невинных от пытки, наказывал убийц, свергал узурпаторов, словом, если бы он в эти первые годы нового времени возобновил подвиги Геркулеса, Тезея, полубогов предшествовавшего тоже юного мира, – то его имя, переходя из уст в уста, сохранилось-бы в памяти людей со всеми прикрасами доисторических времен. С другой стороны, женщины, слабость которых еще не была охраняема общественными нравами, были бы главным предметом великодушного рыцаря. Ухаживание, эта новая любовь, неизвестная в древности и порожденная христианством, которое к чувственным наслаждениям прибавила уважение и веру вроде религиозного культа, присоединила бы приятное времяпрепровождение к кровавым похождениям закованного в латы судии, жизнь которого проходила-бы таким образом между войной и любовью.

Этот сюжет, если бы его хорошо разработать, мог бы дать материал не для одной книги, а для целой литературы. К истории странствующих рыцарей нетрудно было бы присоединить историю обычаев того времени, и воображению романиста представились бы описание турниров и празднеств, песни трубадуров и пляски жонглеров, религиозное паломничество в святые места и Восток со всеми его чудесами. А между тем, не на это обращали свое внимание авторы рыцарских книг; по крайней мере, не на этом они останавливались. Без малейшего внимания к истине и даже правдолюбию, они по произволу нагромождали грубейшие ошибки по истории, география и физике и даже опаснейшие нравственные заблуждения; они сумели отметить только удары копьями и шпагами, вечные битвы, невероятные подвиги, сшитые белыми нитками похождения без плана, без связи, без смысла; они смешивали нежность с жестокостью, порок с суеверием они призывали на помощь великанов, чудовища, чародеев и старались лишь о том, чтобы превзойти один другого преувеличением невозможного и чудесного.