Читать «Желтый лик» онлайн - страница 12

Вдали замерли последние звуки гонга. С похоронной процессией уплывают ряды извозчиков и рикш, и явственно стонут в наступившей тишине кули на Набережной Су-Чжоусского канала:

— Хэ-а-хо… хэ-а-хо… хэ-а-хо…

Они ползают взад и вперед по узким, высоким сходням, соединяющим баржи с берегом. Сгибаясь под непосильной тяжестью огромных тюков, завернутых в серые, терпко пахнущие рогожи, кули гуськом пробираются по гнущимся доскам, захватывая по пути из рук надсмотрщика тоненькую палочку — условную монету за выгруженное место. По временам, глядя на покатые, согретые работой оголенные спины, испаряющиеся на холодном воздухе, чудится треск выдающихся сухих ребер и покаянной молитвой неумолимому, жестокосердному Богу кажется их монотонный однообразный стон, плывущий над городом…

Двумя неровными, широкими рядами тянутся вдоль обоих берегов канала громоздкие баржи с потемневшими от ветра и непогоды полусгнившими мачтами, реями и спутанной снастью. Меж ними, как телята вокруг матерей, снуют в узкой, змеевидной полосе рыбачьи сампаны, карабасы, парусные лодки и шаткие душегубки. Жизнь на воде бьет ключом. Гул и грохот, лязг железа, крики компрадоров-надсмотрщиков, стоны кули, рев сирен и мерное постукиванье моторных лодок, все это, в беспрестанном движении сампанок и джонок, проталкивающихся по узкому каналу руками и деревянными баграми, плывет в воздухе над водою, сливаясь с отдаленным гортанным напевом уличных торговцев на набережных…

Здесь, у берегов, расположились по-домашнему семьи грузчиков и перевозчиков, промышляющих транспортом по каналу товаров, камней, извести и отбросов. Утлые лодки служат им постоянным жилищем. На корме обычно хранится жалкий домашний скарб: пропитанные влагой рогожи и тряпье, горшки, чайники, и тускло дымятся на сыром воздухе железные печки-жаровни, — необходимая принадлежность домашнего очага в китайской семье. В ненастную погоду над лодкой воздвигается из старых циновок крыша, под которой толпится вокруг матери выводок ребят, кудахтают куры, кричат петухи, неутомимо визжат обиженные поросята…

В часы отливов, когда три четверти вод канала уплывают в Желтое море, а лодки на стоянках, у берегов, оседают на илистое дно, покрытое отбросами, зеленью и испражнениями, все живое выходит из ковчегов на освободившееся от воды пространство и жадно набрасывается на загрязненные остатки пищи… Петухи, окруженные охраной верных кур, степенно клюют, изредка почесываясь одной ножкой; наслаждаются привольем поросята, зарывая розовые мордочки в топкий ил; как очумелые, прыгают и балуются вокруг китайчата, одетые в лохмотья, высматривая, между делом, чудака-европейца, чтобы выклянчить у него копер… Женщины в синих теплых блузах и узких штанах с пестрыми заплатами, проворно хозяйничают у лодок, утопая по колени в вязкий ил, шлепают подвернувшихся под злую руку ребят, моют белье и жарят рисовые лепешки…