Читать «Аввакум» онлайн - страница 349

В Москву пришли с деньгами, с пирогами. Был праздник Бориса и Глеба, и братья, отстояв вечерню, заночевали на паперти на Сретенке.

Праздник Бориса и Глеба надоумил их поискать Лазорева. Знали, что тот боярину Борису Ивановичу Морозову служил. Но утром приехала подвода, нищим и странникам раздавали пироги и по три-четыре медных полушки. То дарение было от царевны Анны Михайловны, в честь ее ангела.

Тут новое дело – привалила на Сретенку великая толпа людей, мирской сход. Пришли говорить о пятой деньге, о налоге тяжелом и неправедном.

– Батый так не обирал наших пращуров, как обирают нас бояре! – кричали люди.

– Гостя Шорина надо за бока взять. Он собирает пятую деньгу.

– Разве гость без властей такое может содеять?

– Верно, он только деньги гребет, а вот кто ему приказывает – доискаться нужно.

Сретенский сотский Павел Григорьев испугался, но убежать ему было некуда. Толпа ему говорила, своему выборному. Масла в искрящийся костерок бухнул стрелец Кузьма Ногаев. От Никольских ворот шел, увидел толпу, услышал, что о пятой деньге говорят, да и крикнул:

– Чего гадаете, кто да что?! На Лубянке у решетчатого столба извет повесили на Ртищева, на Милославских!

Толпа повалила на Лубянку, и сотский в суматохе сбежал донести о письме в Земский приказ.

На столбе и впрямь висел приклеенный воском свиток, написанный крупными буквами. Грамотные читали, неграмотные просили сказать, чего написано.

– А то и написано, что сами знаем, – отвечали грамотеи. – Изменники завелись – боярин Илья Данилович Милославский, да окольничий Иван Михайлович Милославский, да Ртищев Федор Михайлович, да гость Васька Шорин.

– Шорина еще весной хотели побить. Он от людей пятую деньгу клещами тащит, кнутами выбивает.

Братья-молчуны, притиснутые к столбу, не могли выбраться из толпы, но тут приехало из Земского приказа начальство, дворянин Семен Ларионов, дьяк Афанасий Башмаков и с ними сотский Григорьев. Братья в ту прореху для пропуска начальства сунулись и стали в задних рядах, от шумливых людей подальше.

Семен Ларионов письмо сорвал и пригрозил:

– До добра крики не доведут. Разойдитесь, пока целы, не гневайте великого государя!

– Нет его в Москве, государя! – завопил стрелец Кузьма Ногаев, распаляясь праведным негодованием. – Оттого и шалят изменники, что государь отъехал.

– Царь в селе Коломенском, в семи верстах от города, – возразил Ларионов. – Смотреть за Москвой оставил боярина князя Федора Федоровича Куракина да окольничих князя Гагина с Чоглоковым.

– Знаем вас, лизоблюдов! – прорвался к дворянину дьячок церкви Преподобного Феодосия Демка Филиппов. – Сие письмо вы отвезете изменникам.

Ларионов и Башмаков криков не слушали, поехали от греха.

– Что вы стоите?! – бросился к народу Кузьма Ногаев. – Православные христиане! Дворянин да дьяк отвезут письмо Милославскому, в Кремль. Там оно и канет. Постоим же за себя всем миром!

Хлынула толпа за Ларионовым да Башмаковым. Улицы неширокие, народа на улицах много, груженые телеги, верховые. Догнали земских начальников почти уже у Спасских ворот.