Читать «Аввакум» онлайн - страница 310
Владислав Анатольевич Бахревский
– Вот так весь сгоришь! В другой раз тебя спрашиваю, зачем выпытывал у баб про мои грешки?
– Не возводи на меня напраслины, Афанасий Филиппович, – поднялся Аввакум с полу, держась руками за голову. – Нет у меня другого лекарства на бесноватых – крестом врачую. Бес ведь не мужик: батога не боится. Ему страшен Христов крест, да вода святая, да священное масло, да кровь Христа, да тело Его. Это в римской вере причащают без исповеди, нам же, православие блюдущим, без исповеди причащать невозможно. Покаяние – венец чистоты души нашей, оберег телу, врач всякому недугу.
– Пошел молоть Емеля! – взвыл Пашков. – Говори, что тебе бабы обо мне сказывали? Все говори!
– Исповедуются, Афанасий Филиппович, Богу. Исповедь есть таинство, и ты хоть сожги меня, не скажу ни слова, в аду гореть дольше. И то мне страшней.
Поглядел воевода на Аввакума хитро, гадко.
– Не сваливай свое любопытство на Бога, протопопишко. Ты, верно, думаешь, что ты и есть наместник Господа на сей грешной земле Даурии? Только ты дурак и самозванец. От Бога – я, воевода. У меня власть. Хочу – убью, хочу – помилую. Я, Аввакум, много ближе к Богу, чем ты. Будь иначе, ты бы меня кнутом сек, а не я тебя, – нехорошо засмеялся, не по-человечески: то ли иканье, то ли квак лягушачий. – Крутит меня всего, протопоп! Крутит, ибо ты тайнам моим свидетель. Сжег бы тебя, да боюсь – Еремей, сын, с саблей на отца пойдет. Прочь! Да смотри, на глаза мне не попадайся.
Зыряна крикнул:
– Пусть протопопа Васька домой отведет.
Екнуло сердце у Аввакума: Васька самый большой злодей изо всех Зыряновых молодцов.
Ночь была черна как сажа, хоть звезд – будто мешок проса в небо вытряхнули. Ни единого темного лоскута – всё звезды, звезды. Шли молча. Аввакум впереди, а у Васьки – рожон в руках.
«Господи, помилуй!» – творил про себя молитву протопоп да и сказал вслух:
– Вот они, казак, какие у Господа палаты! На небо-то воззрись. Ему, человеколюбцу, сотворившему мир, и ночью светло, а у нас и белым днем в душе темень.
– А ну молчи! – заворчал Васька и принялся рожном тыркать протопопа будто на смех, а больно.
Повернулся Аввакум лицом к супостату, а Васька в живот ему рожон упер и давит, вот-вот шубу пропорет, а брюхо пропороть – невелика затея, Схватил Аввакум руками за древко да древком, тупым концом – в Ваську. Тот и выпустил оружие из рук. И бежать.
– Куда же ты? – крикнул Аввакум. – Мне твоя рогатина ненадобна.
А сам к дому, к дому. Кинул рогатину наземь, в дверь колотит. Открыли ему, а он белее снега.
– Здравствуй, Анастасия Марковна! Здравствуйте, детки! Как с того света. И на этот раз уберег Господь от смерти.
Спать, однако, лег с топором в изголовье.
Недели две не показывался Аввакум из своей избы, ждал, пока ярость в Афанасии Филипповиче осядет на дно черной его души.
Погибнуть – семью осиротить, а за бешеных баб тоже сердце болит. И ведь не за рыбой потащился, избу покинув, – ко двору воеводы, святой воды понес Марье да Софье.
Куда там! Баб по двое стерегут. От Аввакума стража как от привидения шарахнулась.