Читать «А.А. Богданов (Малиновский) как мыслитель» онлайн - страница 7

Что же такое энергия «в себе»? Вполне четкого ответа на это «Основные элементы» не дают, но из всего контекста ясно, что самая постановка такого вопроса казалась автору мнимой, ненужной, заводящей мысль в тупики бессодержательных метафизических абстракций.

Вскоре, однако, Богданову пришлось заняться этой «философской» проблемой вплотную, так как именно по ее линии направлялась вся острота его полемики с Плехановым и плехановцами, а впоследствии и с Лениным.

Как известно, Плеханов утверждал, что нельзя быть материалистом и не признавать никакой «субстанции», скрывающейся за потоком наблюдаемых нами явлений, ибо материя и есть такая субстанция. Он соглашался с Кантом в том, что непосредственно мы познаем не субстанцию, не «вещи в себе», а только их «явления»; но, в противоположность Канту, ему представлялось достижимым некоторое косвенное познание вещей в себе. Точнее говоря, дело идет здесь не о познании, а о некотором гипотетическом допущении, которое хотя и не поддается фактической проверке, тем не менее совершенно необходимо нам для обоснования объективности нашей науки. А именно, согласно Плеханову, всякий реалист, а тем паче материалист, должен допустить, что любому изменению, непосредственно наблюдаемому нами в опыте, соответствует вполне определенное изменение в мире «вещей в себе»; причем изменения в этой гипотетической области независимого от нашего познания «бытия» являются первичными, изменения в переживаемом нами опыте — вторичными; первые — причины, вторые — следствия. «Вещь в себе, или материя, воздействуя на наши органы чувств, вызывает в нас ощущения», — вот краткая формула, в которой Плеханов резюмировал свое понимание материалистической теории познания.

Богданов, как видно уже из предыдущего, не разделял этой точки зрения. Более обстоятельно свое понимание взаимоотношений между «мышлением» и «бытием» он развил в ряде философских этюдов, изданных в 1904–1906 гг. под общим заголовком: «Эмпириомонизм» (три тома). Автор «Эмпириомонизма» не видит необходимости допускать, что показания наших чувств дают нам искаженные или, как выражается Плеханов, «иероглифические» отображения реальных свойств вещей; и самая идея нумерического удвоения мира, распадения его на «внешние» реальности и их отражение «в нас», представляется Богданову внутренне несостоятельной, противоречивой. В действительности мы видим, осязаем и вообще воспринимаем свойства «вещей» не «в нас», а вне нас, вне нашего тела, в тех самых пунктах пространства, где должны находится и сами воспринимаемые вещи. Локализация ощущений «в нас» не данное опыта, а теория, и притом теория неудачная; по мнению Богданова несостоятельность ее вполне убедительно обнаружена Р. Авенариусом в его учении об «интроэкции». Вместе с Авенариусом и Махом Богданов считает наиболее приемлемой и в то же время наиболее простой точку зрения «наивного реализма», принимающего, что объективные реальности, или, по крайней мере, их простейшие составные части, их «элементы» существуют «в себе» совершенно так же, как мы их воспринимаем, — причем в одном сочетании, в одной связи комплексы этих элементов образуют физическое тело, в другой связи — явления нашего сознания.