Читать «А.А. Богданов (Малиновский) как мыслитель» онлайн - страница 12

Любопытно отметить, что главный теоретический противник Богданова, Г. В. Плеханов, исходивший, по-видимому, из совершенно иной оценки философии, заботился о теоретико-познавательной выдержанности своих построений еще меньше. Самое слово «гносеология» приводило его в насмешливое настроение и в интимных беседах он нередко называл эту почтенную дисциплину «гнусеологией». Для того чтобы показать, с каким суверенным презрением третировал он гносеологию в своих философских работах, достаточно припомнить следующий эпизод. Определяя «вещь в себе» или «материю», как «то, что, действуя на наши органы чувств, вызывает в нас ощущения», Плеханов в своих более ранних статьях возражал против Кантовской теории познания, видящей в пространстве и времени «субъективные формы нашего созерцания». (Так напр. на стр.172 «Критики наших критиков» мы читаем: «Так же сильно противоречит себе он (Кант) и в вопросе о времени. Вещи в себе могут действовать на нас очевидно только во времени, а между тем Кант считает время лишь субъективной формой нашего созерцания».)

Впоследствии он принял кантовское истолкование пространства и времени как субъективных форм, и лишь дополнил его гипотетическим тезисом, что этим формам сознания должны «соответствовать» некоторые «формы или отношения самих реальных вещей». Но он и не подумал о том, чтобы последовательно приспособить к этой новой точке зрения основы своей философии, напр. заменить причинную связь между вещами и ощущениями, очевидно невозможную при субъективности пространства и времени, каким либо иным соотношением. Радикальную смену гносеологической концепции, переход от имманентной к трансцендентальной теории познания, Плеханов преподнес своим читателям и почитателям в виде чисто редакционного исправления тех формулировок, которые им до сих пор употреблялись, и «неудобство» которых стало для него мало помалу ясно.

Таким образом ни Богданов, ни виднейшие из его философских противников не имели особого вкуса к углубленной, чисто философской, теоретико-познавательной проработке отстаиваемых ими воззрений. При этом у Богданова пренебрежительное отношение к гносеологической «схоластике» было, как мы видели, вполне сознательным, продуманным выводом из его взгляда на философию, как на совокупность гипотез, предвосхищающих научные теории.

В чем же разница между философским «предвосхищением» и действительным научным обоснованием той или другой теории? Философия формулирует свои положения таким образом, что они не могут быть ни доказаны, ни опровергнуты опытом; наоборот научные теории всегда подлежат опытной проверке. Задача философии теоретически связать ряд принципов в логически безупречную систему; задача науки — практически подчинить власти человеческого коллектива ту или другую необследованную область природы.