Читать «А. Н. Островский. Полное собрание сочинений в двенадцати томах. Том 3» онлайн - страница 312

Едва рукопись попала в Петербург, как оттуда стали поступать хвалебные отзывы. 26 апреля 1871 года Бурдин пишет Островскому: «Вчера прочел «Не все коту масляница» — две мужские роли — музыка» (Б у р д и н, стр. 131). На следующий день пространный отзыв на пьесу шлет автору Анненков: «Под впечатлением только что прослушанных прелестных Ваших сцен «Не все коту масляница», на вечере у Феоктистовых, имею потребность выразить Вам, в нескольких словах, то чувство наслаждения, которое я испытал и за кото-546

рое обязан принести посильную благодарность. Сколько тут поучающего, а не пошлого комизма, какая отделка и что за язык — просто музыка. Говорят — это безделица, написанная в виде отдохновения, между делом, но в безделице этой столько содержанья, столько пгры таланта <...> И радует меня особенно то обстоятельство, что, под годами, не иссякает у Вас струя веселости и творчества, а как будто кипит еще сильнее» (Шеизд. письма», стр. 16— IV-

Критика приветствовала «возвращение» Островского к «своей» тематике. Справедливость требует сказать, что некоторые журнальные обозреватели и театральные рецензенты уловили то новое, что внес драматург в свою излюбленную тему. Так, «Сын отечества» отмечал, что новые сцены отличаются по основной мысли от предыдущих комедий: в этих сценах «выведено положение самодурства среди современной обстановки жизни, уже иное, отличное от того, какое мы видели прежде <...} время прежнего безотчетного самодурства проходит <...> светлый луч пробивается в темное царство; пробивается мало помалу, тем не менее уже освещает некоторые углы его от самодурства невтерпеж становится их жертвам и они делаются готовы на месть ему за себя; так самодурство само рождает протест против себя» (1871, 29 сентября).

Близкие к этому мысли высказывает обозреватель «Санктпетер-бургских ведомостей» В. П. Буренин. Основную коллизию пьесы он видит «в столкновении двух противуположных элементов — элемента дикого самодурства, воспитавшегося на деспотизме и привычке к угнетению, на власти богатства и поклонения ему, и элемента простой человеческой честности, выработанной уроками трудовой жизни». В сценах нельзя не заметить «свежести замысла»,— драматург сразу ставит перед зрителем типы «со всеми их характерными особенностями», это «высшая зрелость таланта». Рецензент находит превосходной сцену, где самодуру Ахову приходится спасовать перед двумя женщинами. Монолог Ахова «...одно обидно: непокорность ваша...» (сцена IV, явл. 3) критик ставит рядом с монологом городничего в «Ревизоре»: «Тут в нескольких словах выяснен целый строй жизненных условий известной среды». Заключительный же монолог Ахова выражает весь смысл пьесы. «Это душевный крик, вырвавшийся невольно из груди самодура, впервые смутно почувствовавшего, что его бесшабашная сила проходит, что темные элементы бесправия и бесчеловечия начинают уступать другим более светлым элементам» (1871, 5 октября).