Читать «А. Дюма - Собрание сочинений. Том 12. Женская война. Сильвандир. 1993» онлайн - страница 11

— Никакая мудрость на свете, даже мудрость царя Соломона, — отвечал трактирщик, — не может придать вкуса вторично разогретому обеду.

Высказав эту великую и неоспоримую истину, которую лет двадцать спустя Буало переложил в стихи, метр Бискарро вошел в свою гостиницу, печально покачивая головой.

Юноша вернулся в комнату и, стараясь обмануть свое нетерпение, начал ходить по ней, но, как только ему показалось, что вдалеке слышен лошадиный топот, он живо подбежал к окну и воскликнул:

— Наконец-то, вот он! Слава Богу!

Действительно, за рощицей, где пел соловей, которого вовсе не слушал юноша, занятый своими мыслями, показалась голова всадника. Но, к величайшему удивлению молодого человека, всадник не поехал по большой дороге дальше, а поворотил направо, въехал в рощу, и скоро шляпа его исчезла. Это означало, что он сошел с лошади. Через минуту наблюдатель заметил сквозь осторожно раздвинутые ветви серый дорожный плащ и отблеск лучей заходящего солнца на стволе мушкета.

Юноша стоял у окна в раздумье: всадник, спрятавшийся в роще, очевидно, не был его товарищем. Нетерпение, выражавшееся на его лице, сменилось любопытством.

Скоро другая шляпа показалась на повороте дороги. Молодой человек спрятался за створкой окна.

Тот же серый дорожный плащ, тот же маневр лошади, тот же блестящий мушкет. Второй гость сказал первому несколько слов, которые не мог расслышать наш юноша. Получив какие-то сведения, он поехал в рощу, на другую сторону дороги, спрятался за скалой и стал ждать.

С высоты, на которой он находился, юноша мог видеть шляпу, выглядывавшую из-за скалы. Возле шляпы блестела светлая точка: то был конец мушкетного ствола.

Чувство непреодолимого страха овладело юношей, он смотрел на разыгрывавшуюся сцену, все более и более стараясь быть невидимым.

«Ах, — спросил он себя, — уж не против ли меня и моей тысячи луидоров составился этот заговор? Нет! Не может быть! Если Ришон приедет и мне можно будет отправиться в дорогу сегодня вечером, то я поеду в Либурн, а не в Сент-Андре-де-Кюбзак и, стало быть, не в ту сторону, где прячутся эти люди. Если б здесь был мой старый и верный Помпей, он мог бы дать мне совет. Но вот еще два человека, они едут к двум первым. Ой! Да это настоящая засада!»

И юноша отодвинулся еще на шаг от окна.

Действительно, в эту минуту на дороге показались еще два всадника, но на этот раз только один из них был в сером плаще. Другой, закутавшись в плащ, в шляпе, обшитой галуном и украшенной белым пером, ехал на прекрасном вороном коне. Из-под плаща, развеваемого вечерним ветром, блестело богатое шитье на алом камзоле.

День, казалось, нарочно продлился, чтобы осветить эту сцену, ибо последние лучи солнца, вырвавшись из темных облаков, что порою так живописно тянутся до самого горизонта, внезапно зажглись тысячей рубинов в окнах хорошенького домика, стоявшего шагах в ста от реки. Без этого юноша не заметил бы его, потому что домик был прикрыт густыми ветвями деревьев. Яркий свет помог заметить, что взгляды наблюдателей постоянно обращались или к въезду в селение, или к домику с блестевшими стеклами. Серые плащи оказывали особенное уважение белому перу и, разговаривая с ним, снимали шляпы. Одно из освещенных окон в этот момент растворилось: показалась дама, выглянула, словно ожидая кого-то, и тотчас исчезла, боясь, чтобы ее не заметили.