Читать «А. Благов. Стихи» онлайн - страница 23

Не чувствует будто ни слова, ни взгляда —

Беру за вихры…ничего…так надо.

И пусть он, как маятник часовой,

Без смены качается у самоклада.

Вас много. Попробуй пусти вразброд —

Хозяйская шея не стерпит, пожалуй.

Мы служим по чести, и дело идет:

На фабрике кормится старый и малый.

Утроим старание, чтоб развилась,

Окрепла «Витовская мануфактура»…»

…Такими речами воспитывал нас

Смотритель Рогов — продажная шкура.

* * *

Нуждою и стужей томила зима.

Путем беспокойным тянулись недели.

Жила в корпусах, наполняла дома

О Питере весть, о злодейском расстреле.

С весною проснулся и город

ткачей,

Город дворцов и лачуг убогих.

Еще не знавала подобной тревоги

Сытая свора тузов - богачей.

Стоп, машина! Со шкива ремень!

Ситец обрызган потом и кровью!

Восьмичасовой рабочий день!

Повысить ставки, улучшить

условия!

Площадь дыханьем толпы горяча,

Улиц каналы полны до края.

Вместо трибуны — плечо ткача…

«Тише! Слушайте! Говорит

Дунаев!»

Двинулись с площади городской,

Правдой своей прогремев над нею.

Реяло знамя над Талкой - рекой,

Знамя, весенней зари яснее.

Ожили склоны широких лугов,

Лес поклоном гостей встречает,

Солнце да ветер над морем голов,

Талка внизу хрусталем сверкает.

С ее берегов наше гордое «нет»

Бурным шквалом летело в палаты;

Здесь основался рабочий Совет,

Здесь заседали ткачи - депутаты.

Ночь наступала не только для сна, —

Тропинки лесные, пароль, тишина,

Идем на массовку. О воле, о счастье,

О жизни иной, без тюрьмы и оков.

Беседовал с нами «Отец» — Афанасьев,

Старейший из партии большевиков.

В сердце остались многие встречи —

И труден и радостен путь боевой.

Разве забудешь Арсения 1 (1- Арсений – партийная кличка М. В. Фрунзе)речи, Где каждое слово дышало грозой!

По тесным углам мы потом разносили

Мысли и думы наших вождей,

Веру живую в народные силы,

Яркий свет большевистских идей.

* * *

Росла, закалялась в огне забастовки

Рабочая воля. Настанет день —

В тысячах рук прошуршат листовки —

И дальше, в темную глушь деревень.

Над Талкой, как ветер, как буйное пламя,

Ширилась песня то там, то тут:

«Вихри враждебные веют над нами,

Темные силы нас злобно гнетут».

Пыльную улицу вдоль разрезав,

Вылетел за город конный отряд.

Сердце холодное жестче железа,

Под козырьком полупьяный взгляд.

Что для них Талка?

Пойдут на брата,

Горе и смерть понесут матерям,

Если предписывает губернатор,

Если ведет полицмейстер сам.

Вот она — Талка. За нею другая —

Большая людская живая река.

Верна астраханцу нагайка тугая,

B расправе жестокой не дрогнет рука…

Брошен приказ… По равнине открытой

Рыхлую землю взрывают копыта,

Вихрем проносится желтый лампас.

Грохот свинцовый — и падают люди.

Сосен смолистых широкие груди

Только и были защитой для нас.

Что же? Хотели порвать наше знамя,

Похоронить раскаленные дни?

Нет! Ни нагайкою, ни штыками

Наших сил не сломили они!

Ссылка сменяла расстрел озверелый,

Но ветер Талки шатал корпуса,

Под темные своды врывался смело

В людские взволнованные голоса.

Уже не звучать им покорностью низкой,

Назад не вернуться молчанью раба:

Стало для нас дорогим и близким