Читать ««...Я молчал 20 лет, но это отразилось на мне скорее благоприятно»: Письма Д.И. Кленовского В.Ф. Маркову (1952-1962)» онлайн - страница 35

Я пробовал устроить стихи Моршена в «Рифму» и вел по этому поводу долгие переговоры с Сергеем Маковским. Последний сперва пообещал, затем долго и упорно отмалчивался и уклонялся от ответа на мои повторные напоминания и лишь недавно, прижатый к стенке, сообщил, что он, мол, очень старался, неоднократно говорил о Моршене с Ир<иной> Яссен, но уговорить издать его не сумел. Уверяет, что я преувеличиваю его роль в издательстве и что от него там ничто не зависит… Я ему не верю и сомневаюсь, говорил ли он вообще с Яссен о Моршене (что она может против него иметь?). Это лишь eine faule Ausrede, а настоящая причина кроется, вероятно, в том, что Моршен парижанам не созвучен. Последнее, что я мог сделать, это «клюнуть» за это «Рифму» в моей статье. Моршену я обо всем этом недавно написал. Очень жалею, что ничего не вышло, ибо отсутствие сборника стихов Моршена я ощущаю как некую несообразность, с которой надо как можно скорее покончить. Печально, что Моршен сам очень индифферентно относится к этому вопросу.

Сердечный привет Вам и Вашей супруге. Рад буду узнать, как чувствуете Вы себя на новой работе.

Искренне преданный Вам Д. Кленовский

29

12 ноября <19>56

Дорогой Владимир Федорович!

Очень порадовало меня Ваше письмо — и тем, что моя статья пришлась Вам по душе, и разными другими высказываниями, в частности о том, что Вы чувствуете необходимость совместного реагирования на «неприличные выходки». Этих последних — увы! — достаточно. Дело не водном только Померанцеве (Терапиано вообще меньшее зло). Вы, наверное, читали в «Н<овом> р<усском> с<лове>» совершенно бессмысленные словоизвержения «пушкиниста», «литературоведа» и «профессора» Гофмана, а в «Посеве» словесные упражнения какого-то Берлогина (особенно характерна его рецензия о «Гранях»)? Не в том, конечно, дело, чтобы открывать огонь по каждому из этих джентльменов, а в том, чтобы среди литературных критиков появился и утвердился бы наконец такой, к которому хотя бы писатели-новоэмигранты чувствовали уважение и доверие. Вы, что называется, предопределены судьбой для этой роли, и, на мой взгляд, будет большой утратой для всей эмигрантской литературы, если Вы не займете в ней это место. Не нужно Вам непременно (хотя и это меня лично порадовало бы) включаться в сегодняшний, начатый мною, спор о критике, но важно «войти» вообще в эмигрантскую критику и занять там прочное место (оно Вам заранее обеспечено). Это, я уверен, явилось бы важным фактором в литерат<урной> жизни эмиграции. От души приветствую поэтому Ваше намерение написать о Моршене.