Читать ««Радость моего общества»» онлайн - страница 31

Через несколько мгновений их начало пощипывать, что я счел проявлением обезболивающих свойств.

Однако маслянистые гели не остаются там, куда вы их нанесли. Они растекаются. Они ползучи, словно виноградные плети, и пробираются, куда не положено. Например, в район гениталий. Мои половые органы каким-то образом вошли в контакт со щиплющей смесью, которая теперь разливалась по тонкой, будто на веках, коже мошонки, как пожар по прерии. И смыть эту дрянь было нельзя. Мыло, похоже, действовало как катализатор, заставляя адскую смесь проникать в каждую пору. Мне оставалось только лежать и ждать, пока процесс достигнет пика. И он достиг пика. Альпы. Маттерхорн. Я готов был проклясть богоматерь, но знал, что она тут ни при чем, так что проклял Брайена, который был виноват напрямую. Через сорок пять минут пульсирующее жжение унялось, но намек на ледяной ветерок, обдувающий мои гениталии, сохранялся до самого обеда. Кстати сказать, мой бутерброд с тунцом тоже был отравлен привкусом ментола, хотя я и держал его аккуратно в куске вощеной бумаги.

После обеда ко мне постучал Брайен, и я пал в кухне на колени и затаился. Я принял двойные меры предосторожности, чтобы приглашение обежать квартал с ослепительной скоростью не повторилось.

К концу второго дня моя твердая линия в отношении Брайена начала смягчаться. Я перестал думать, что он устроил это, чтобы со мной поквитаться. В конце концов, он подарил мне потрясающее чувство победы, воспоминание о котором на мгновение унимало боль в моих сухожилиях.

Только на третий день я стал выходить из своей инвалидности. Мышцы мои стали возвращаться в норму, и я пришел к выводу, что им это пошло на пользу. Да, теперь я был в отличной форме. Мой ум также обострился, ибо у меня начал складываться план, как потрясти Элизабет своим новообретенным мачизмом. Я подкараулю, когда она подъедет к "Венцу Розы", и пробегу мимо на приятной обычной скорости. Это, возможно, изгладит у нее впечатление от меня как от человека, которого стоит остерегаться. Случай представился на следующие выходные. Суббота для агента недвижимости в "Венце Розы" стала превращаться в напряженный день, и Элизабет каждый час появлялась и исчезала, проводя много времени на улице перед автомобилями потенциальных квартиросъемщиков за последней беседой о сделке. Я уже был готов в своей спортивной одежде — всё в тех же коричневых мокасинах (на этот раз с толстыми носками, чтобы не соскакивали), тех же брюках цвета хаки и той же белой рубашке — и всё это было чистое и отутюженное, за исключением туфель (хотя я об этом подумывал). Я полагал, что голову Элизабет должна вскружить не столько часть с пробежкой, сколько пролет над поребриком, в котором, я знал, и заключена магия. Я достаточно умен, чтобы понимать: Элизабет, возможно, видела, как десятки мужчин сигают через поребрик, и не влюбилась ни в одного сигавшего, — но я был уверен в следующем: когда нечто в жизни человека требует особых усилий, другие интуитивно отмечают это и ценят больше, как, скажем, в случае с ребенком, слепившим кособокую глиняную скульптуру. И сколь бы событие ни было заурядным, в нём может воплотиться недюжинная сила. Итак, я рассудил, что мой прыжок через поребрик, мое парение, мой дугообразный полет произведет на нее героический эффект и нейтрализует мои предыдущие промахи.