Читать ««Евросоюз» Гитлера» онлайн - страница 49

Жестокость и репрессии французов за короткое время создали дистанцию между обыкновенными немцами и освободителями. В итоге немецкое население замкнулось в себе в тот самый момент, когда оно было открыто для новых влияний. Разочарование постигло даже немецких антифашистов. Первая после окончания войны антифашистская демонстрация, организованная 20 мая 1945 года в Кёльне бывшими заключенными концентрационных лагерей, была разогнана военной полицией. Некоторые из французских офицеров вообще предлагали пустить в ход огнестрельное оружие. Уровень насилия над немецким мирным населением во французской зоне оккупации был настолько велик, что один из американских сенаторов даже планировал провести специальные слушания по этому поводу. Впрочем, его вовремя удалось «отговорить» от данной затеи. В любом случае швейцарская газета «Бернер тагесблатт» 30 мая 1945 года писала: «Притеснения, творимые французами, кажутся страшнее, чем злодеяния гитлеровцев».

Если говорить о величине французской оккупационной администрации, то процесс ее роста буквально напоминал потоп. К осени 1945 года «работу» в Германии нашло, как минимум, 300 тысяч французов. Если провести некоторое сравнение, то обнаружим, что к 1946 году на 10 тысяч немцев приходилось 118 французов, работавших на оккупационные власти. В то же время эта цифра у британцев составляла – 66 человек. Франция не считала нужным кормить своих соотечественников, предпочитая, чтобы это делала Германия. Подобная установка стала причиной многочисленных грабежей, творившихся на юго-западе Германии. Французы пришли сюда не спасти мир от нацизма, а «столоваться». В итоге все эти бесчинства привели к тому, что во французской оккупационной зоне смерть от недоедания среди мирного населения рисковала превратиться в «эпидемию». Голод среди гражданских жителей, вопреки досужим домыслам современных публицистов, был уделом не советской, а французской оккупационной политики.

Казалось бы, на все эти факты можно было смотреть сквозь пальцы, что, собственно, и делалось в свое время советскими политиками. Однако первый тревожный звонок раздался в 1994 году, когда делегацию России не пригласили на торжества, посвященные открытию Второго фронта. Тогда западное сообщество отрыто намекнуло, что, дескать, Франция была страной-победительницей, а Россия «как бы не очень». Хотя бы по этой причине имеет смысл (пока не поздно) задаться целым рядом вопросов:

– почему на одного француза, уходившего в партизаны, приходилось несколько его соотечественников, которые добровольно записывались в части Вермахта и Ваффен-СС?