Читать ««Белое дело». Генерал Корнилов» онлайн - страница 61

Названные организации и группы явились прямыми организаторами корниловского выступления в конце августа 1917 г.

Более сложным представляется вопрос о степени вовлеченности в корниловщину партии кадетов. Милюков и некоторые другие кадеты позднее утверждали, что их отношение к Корнилову можно выразить формулой «сочувствие, но, к сожалению, не поддержка». Однако из кадетского же лагеря раздавались и другие голоса. В. Маклаков, например, опровергая Милюкова, считал, что, если бы не «поощрительная позиция» кадетов, Корнилов, вероятно, «не поторопился бы» и что кадеты фактически подтолкнули его «на то решение, которое было принято им позже» (т. е. в конце августа).

Думается, что истина лежит где-то посередине. ЦК кадетов не мог не опасаться, что выступление контрреволюционных генералов и офицеров обернется авантюрой и тогда провал ее, в случае если кадеты окажутся к ней причастными, нанесет партии непоправимый удар. К тому же левой части кадетов в генеральском путче и , установлении военной диктатуры виделось попрание тех либеральных и демократических принципов, которым они были искренне привержены.

Вместе с тем многим кадетским лидерам, и прежде всего Милюкову, уже после Апрельского кризиса становилось ясно, что революция (в их понимании!) «сошла с рельс», что «спасение» надо искать не на путях коалиции с социалистами, а «вне ее». Но «вне» этой коалиции был правый лагерь с его идеей «твердой власти», военной диктатуры.

Не вполне четкая линия кадетской партии по отношению к возможному военному перевороту отражала отсутствие единства, наличие в партии правой и левой группировок. И все же кадетская равнодействующая в отношении к корниловщине смещалась вправо. Явные симпатии большинства были на стороне Корнилова. Многие считали, что только генералы и военная диктатура могут «спасти положение». Им очень бы хотелось, чтобы генералы совершили переворот, покончив с «революционной анархией», но они в то же время страшились, что неудачная попытка этого переворота приведет к еще большей «анархии».

Тем не менее корниловские заговорщики и путчисты имели основания рассчитывать, что в случае успеха кадеты окажутся на их стороне и помогут им политически организоваться. Они знали: воспользоваться плодами

переворота кадеты не откажутся. И были правы. Уже в эмиграции на одном из заседаний членов ЦК кадетской партии в Париже Милюков признал, что «корниловской попытке переворота» кадеты «сознательно шли навстречу...»

Корнилов круто взялся за дело, отодвинув стратегию па задний план. Уже через неделю после прибытия в Ставку, на совещании некоторых ставочных генералов и приехавших в Могилев министров Временного правительства П. Юренева и А. Пешехонова, он прямо заявил, что для поднятия боеспособности необходимы пе одна, а три армии: «армия в окопах... армия в тылу и армия железнодорожников». Все три армии, напористо говорил Корнилов, дол ясны быть подчинены «железной дисциплине», которая установлена для армии, дерясагцей фронт. Основой дисциплины должно было стать решительное применение смертной казни не только к «мятежникам» или «неновинующимся», но и к «агитаторам», что давало возмояшость обрушить жестокие репрессии на любого «политически неблагонадеяшого».