Читать ««Белое дело». Генерал Корнилов» онлайн - страница 56

Когда в середине июля Керенский созвал в Ставке военное совещание для обсуждения прежде всего военно-стратегических вопросов, приглашенные генералы (А. Брусилов, М. Алексеев, А. Лукомский, А. Деникин и др.) «перевернули» повестку дня и на первый план фактически выдвинули политический вопрос: меры но восстановлению боеспособности армии. Верховный главнокомандующий Брусилов прямо заявил, что «работа комитетов и комиссаров не удалась», и решительно потребовал восстановления единоначалия в армии. Он нашел полную поддержку у Деникина и — в более осторожной форме — у других генералов, Комитеты, да и комиссарство должны быть устранены — таков был лейтмотив выступления Деникина. Фактически это был прямой призыв покончить с демократизацией армии, начатой Февралем, и вернуть ее к старым, дореволюционным порядкам.

Пожалуй, наиболее «левую» позицию в вопросе о войсковых комитетах занял... Корнилов. Он не присутствовал на совещании, свои соображения изложил в телеграмме. Разделяя взгляды большинства на необходимость усиления власти «начальников», Корнилов в то же время предлагал провести «основательную и беспощадную чистку» всего командного состава, роль комиссаров даже усилить, а войсковые комитеты сохранить, введя их, однако, в строго обозначенные рамки. Присутствовавший на совещании Савинков в выступлении выразил солидарность с мнением Корнилова, тем самым особо выделив его в глазах Керенского. Действительно, деникинская точка зрения, как впоследствии справедливо оценил ее Керенский, была «музыкой» военной реакции, которая чуть позднее вдохновляла корниловщину. Корниловская нее точка зрения, казалось, во многом соответствовала видам Временного правительства на установление «твердого порядка» при сохранении буржуазнодемократического декорума Февраля. Чем же объяснить, что Корнилов проводил именно эту точку зрения, мало свойственную его мыслям, да и натуре? Можно предположить, что тут сказалось влияние Савинкова, советовавшего Корнилову поступить именно таким образом. И Корнилов принял совет своего комиссара. Он, по-видимому, понял, что путь к дальнейшей карьере и реализации своих планов может быть открыт только во взаимодействии с Савинковым, имевшим тогда значительное влияние на Керенского. В политической игре, которую вели все ее участники, Корнилов как бы жертвовал пешку, чтобы в дальнейшем пройти в ферзи. И не ошибся.

17 июля специальный поезд уносил Керенского из Могилева в Петроград. В салопе были все «свои»: министр иностранных дел М. Терещенко, начальник военного кабинета и шурин Керенского полковник В. Барановский, Савинков, по некоторым сведениям — Филоненко. Приватно обсуждали вопрос о затянувшемся формировании нового состава правительства и создании в нем руководящего ядра, некоего малого кабинета с участием

Керенского, Терещенко и Савинкова. Политический смысл этого замысла состоял в том, чтобы сгруппировать вокруг Керенского «своих людей», способных проводить «бонапартистскую» политическую линию, не отталкивающую левых, но и обеспечивающую поддержку правых. Задача была трудной, и Барановский несколько позднее (когда 25 июля правительство уже было сформировано) передавал по телефону возвратившемуся в Ставку Филоненко, что «настроение у всех гадкое, т. к. чувствуется, что новый кабинет не даст того, что нужно».