Читать ««Белое дело». Генерал Корнилов» онлайн - страница 149

На напряженность хода переговоров и их провал, безусловно, повлияла та накаленная обстановка, в которой они проходили. Политическая борьбы каждую минуту могла быть прервана: на Петроград наступали войска Краснова—Керенского, в самом городе вспыхнул юнкерский мятеж, замыслы Ставки и генералитета были враждебными. Тень новой корниловщины черной тучей нависала над Петроградом, и новые попытки вооруженного разгрома революции могли стать вполне реальными...

Но мы забежали вперед.

29—30 октября на непосредственных подступах к Петрограду шли тяжелые бои. Организацию разгрома наступавших войск Керенского—Краснова взял на себя В. И. Ленин ⁶¹. По его рекомендации был создан единый штаб обороны города, в который вошли левый эсер подполковник М. Муравьев, назначенный командующим обороной Петрограда (с ним мы еще встретимся летом 1918 г. на Восточном фронте, но уже и на этом посту он проявлял свои диктаторские замашки), В. Антонов-Овсеенко (его помощник), один из первых офицеров, перешедших на сторону Советской власти, полковник П. Валь-ден (начальник штаба), член большевистской Военной организации К. Еремеев (комиссар). Около 20 тыс. человек вышли на рытье окопов. В короткий срок был создап оборонительный рубеж залив — Нева. Подавление юнкерского мятежа 29 октября облегчило действия штаба обороны Петрограда. К 30 октября в районе Пулково было сосредоточено около 10 тыс. революционных бойцов. У Краснова были 9 казачьих сотен, 18 орудий, бронепоезд. Общая численность «красновской рати» не превышала 1,5 тыс. человек, но она рассчитывала на подход подкреплений. В бою под Пулковом Краснов был разбит и отвел свои части в Гатчину. Делегаты от его казаков сообщили о своем желании начать мирные переговоры...

...Все теперь казалось Керенскому каким-то странным сном с быстро менявшимися, мелькавшими картинами, которые переворачивала чья-то невидимая рука. Закрыв глаза, он лежал на кушетке в одной из комнат верхнего этажа Гатчинского дворца, напряженно прислушиваясь к неясному гулу, шедшему снизу. Он знал, ему уже сказали, что там идут переговоры красновских казаков с прибывшими в Гатчину большевистскими матросами во главе с П. Дыбенко. Ему были известны и условия: его, Керенского, выдадут в Петроград в обмен на пропуск казаков на Дон с оружием и лошадьми.

Состояние было таким же, как несколько дней назад в Пскове, на квартире Барановского. Казалось, невозможно встать, пошевелить рукой. Лежать, неподвижно лежать, проваливаясь в какую-то бездну, в забытье...

Отворилась дверь. Без стука вошел генерал Краснов. Вежливо, но очень настойчиво заговорил о том, что дела плохи, что Керенскому нужно ехать в Петроград, может быть, даже прямо в Смольный, попытаться договориться. Краснов уверял, что опасности не будет: он даст охрану. Иначе — ни за что нельзя ручаться: имя Керенского вызывает сильное раздражение и озлобление у казаков; в таких условиях невозможно не соглашаться на перемирие, которое предлагают Викжель и большевики. Краснов говорил, что это будет всего лишь тактическим маневром: подойдут пехотные части с фронта и борьба может возобновиться.