Читать «MOSKVA–ФРАНКФУРТ–MOSKVA (Сборник рассказов 1996–2011)» онлайн - страница 97

Обернулся, осенил себя крестом и зашагал широкими шагами прочь.

Взгляд его упирался в домики красного кирпича, появившиеся здесь лет десять-пятнадцать назад.

Отец Николай скользнул глазами по разросшимся колючим кустам, заполонившим ограду храма, и подошёл к машине.

«Надо бы приказать Лужину, чтобы постригли», — сказал он сам себе и знал, что опять забудет.

Он закрыл ворота на ржавый замок, потом ловко, как фокусник, одним движением сбросил с себя подрясник, сложил и убрал его в целлофановый пакет, а из пакета вытащил ключ. Большой серебряный крест убрал в нагрудный карман. Через секунду он сидел уже с соломенной шляпой на голове в своём «Ситроене» цвета старого бургундского.

Он ехал задумавшись. Навстречу попалось всего две или три легковых машины и штук пять тракторов.

Крестьяне поднимали в приветствии руку, тогда настоятель храма в ответ отрывал ладонь от руля и приподнимал шляпу.

Наконец показалась его улица. Отец Николай вышел из машины, быстро прошёл на другую теневую сторону и вошёл в квартиру. Из-за дверей пахло обедом.

— Bonjour, — крикнула Мишель из кухни.

Он ответил, прошёл к себе, снял шляпу, сел и отдышался.

В последнее время потихоньку стало сдавать сердце. Шаховской сидел на стуле и не двигался, глядел в окно.

Из окна прохожим был виден его бледный профиль. Лицом отец Николай в старости очень напоминал Ленина. Такая же бородка, огромная лысина, большой лоб, маленькие щёлочки глаз. Он не выговаривал «р» и любил порассуждать о политике. Только роста был Шаховской много выше среднего.

Посидев так пять минут, он достал из пакета подрясник с заботливо вышитыми Мишель золотыми буквами «О. Н.» на внутренней стороне. Буквы означали «отец Николай». Подрясник убрал в шкаф, крест — в ящик стола. Переоделся.

— Я схожу к булочнику, — сказал он жене по-французски, — куплю твои любимые пирожные.

Жена пропела в ответ «оревуар» на высокой ноте, и входная дверь хлопнула.

Шаховской медленно шёл в своей соломенной летней шляпе по теневой стороне улицы, стараясь избегать солнца. Он всё думал об этой странной женщине, Марии Чудаковой, жене художника с шестью детьми. Она постоянно терзала его своими просьбами, просила открыть для своих детей приходскую школу.

— Вы должны открыть школу, батюшка. Окормлять кому-то приход надо.

Кому он обязан? Им? Этим непонятно откуда свалившимся сюда людям из города Вологды? Да, знает ли она, что говорит с человеком дворянского происхождения? И он сам, и отец, и дед, и прадед его носили титул графа. Хотя сейчас это не играет такой роли, как прежде.

— Что же вы хотите от старого священника, голубушка? Я болен, один я не в состоянии заменить школу.

— Вы не заменяйте. Вы уроки Закона Божия читайте. Дайте урок детям. Дети придут, вот и хорошо. Я вам помогать стану, сама-то я не могу учить. Талантами Господь не сподобил.