Читать «MOSKVA–ФРАНКФУРТ–MOSKVA (Сборник рассказов 1996–2011)» онлайн - страница 92

Шалва пошёл переодеваться, надел свой лучший костюм и галстук, стол уже ломился от еды. Когда пришёл Череп, стали садиться. Галя позвонила, чтобы не ждали, она ещё в пути. Есть хотелось, и решили начать без Гали и Серёжи. Шалва внёс металлическую бензиновую канистру, открутил пробку. Череп покрутил пробку возле носа, понюхал.

— Мы что бензин пить будем? — спросил он и засмеялся.

— Бензин, — ответил Шалва, — заводи моторы, включай первую передачу. Это домашнее вино, дед мой сам гнал. Мне передали.

Череп закивал уважительно головой, потом зарычал, входя в роль машины.

— Скажи, Шалва, обратился Максимов к хозяину, — Как там наша Грузия, наш проспект Руставели, а? Саакашвили какой оказался подлец, а?

— Подлец не подлец, а милицию старую он разогнал. — Шалва повернулся и крикнул. — Лена, я разливаю!

И наполнил бокалы прямо из канистры. Вдруг стало шумно, все заговорили одновременно, казалось, не слушая, что им отвечают.

— Когда Саакашвили наведёт порядок, — начал Шалва…

— Встаю на загрузку, майнай по малой, — скомандовал сам себе Череп и придвинул миску с салатом.

Вошла Ленка с полной кастрюлей:

— Вот и я, винегретик по домашнему рецепту, типа, «тёщина радость».

— Деньги закончатся у него раньше, — стараясь всех переорать, доказывал Максимов Шалве.

Тот кивал, да-да:

— И мы как в Германии заживём. Море у нас есть, вино и фрукты тоже. Курорт. Турция — Испания.

— Испания, Германия! Фиг тебе!! Да, Германию американцы раздавили идеологически. Смотри, Гитлера разбили — это у них считается победа Америки и Англии. Ну ладно, тут, как говорится, установление демократии. А где роль России? Где историческая справедливость?

Тем временем Череп пил бокал за бокалом, двигал головой и руками, будто танцевал брейк-данс и, цепляя колбасу вилкой с тарелки, разговаривал сам с собой:

— Первый, я второй, разрешите выполнять фигуру бочка! Фигура бочка, выполнять заход разрешаю!

— Я же не решаю судьбы Германии, — ни к кому не обращаясь, гнул своё Шалва, — И судьбы Грузии не решаю. Как тебе вино? Пьёшь — не пьянеешь. Дед мой сам варил, знаешь, сколько стоит такую канистру сюда переправить?

Короче говоря, первые полчаса пролетели незаметно.

— Что, кто-то ещё придёт? — спросил Максимов Шалву, когда голоса чуть поутихли.

— Не знаю, — ответил тот. — Вон хозяйка сидит, её спрашивай.

— Галя с Серёжей, — тихо сказала Ленка, — должны были.

— Как там твоя диссертация? — спросила Максимова Маша.

— А-а, мелкие придирки, — ответил тот и взмахнул неопределённо рукой, — что ты хочешь от немецких козлов? Рабы идеологии! Ничего понять не хотят. А даром, как известно, ничего не бывает. Даже картошку без борьбы не соберешь, а уж виноград, тем более.

Маша смотрела в горящие глаза Максимова, почему-то ей вдруг стало его жалко. Наконец приехала Галя Дубовицкая. Приехала она, правда, одна. Она вошла, одетая в белую кофту и чёрную юбку, и, словно, повеяло экзотическим далёким ветром, то ли Испанией, то ли Южной Америкой. Ещё в университете Галя пыталась сочинять стихи, подражая Бродскому: