Читать «Microsoft Word - ЛЕВ АННИНСКИЙ» онлайн - страница 93
Administrator
публично приветствует его, отвечая на "правду здесь" фразой:
чем навлекает на себя окончательный бойкот эмигрантской прессы.
Бессмысленно эту очередную "неразделенную любовь" Цветаевой связывать
с левыми или правыми, советскими или антисоветскими ее воззрениями. Это
все ей по-прежнему НЕВАЖНО.
всемирной, не советской или еще какой - СВОЕЙ. Маяковский вряд ли принял
бы такой комплимент: у него все было - советское.
В стихах Цветаевой слово "советский" появляется в 1920 году без всяких
эмоций. Ни ядовитой вежливости Ходасевича, ни яростного самоуничижения
Мандельштама: как неслась "вдоль всех штыков, мешков и граждан", так и
несется - по "советской Поварской". Не задерживаясь на очередном тарабарском
псевдониме.
Впрочем, какой-то скрежет слышится (зубовный? или от случайного
касания?): "И так мое сердце над Рэ-сэ-фэ-сэром скрежещет - корми-не корми! -
как будто сама я была офицером в Октябрьские смертные дни"...
Но минет недолгий мираж "Лебединого стана" - и опять: взгляд - сквозь.
Разве что скомороший пересмех над двумя покойниками: Маяковским и
Есениным оживит этот словарь:
"- А что на Рассее на матушке? - То есть где? - В Эсэсэсэре что нового? -
Строят. Родители - родят, вредители - точут, издатели - водят, писатели -
строчут. Мост новый заложен, да смыт половодьем. Все то же, Сережа! - Все то
Страница 111
же, Володя."
Диалог самоубийц , парад подмен. Чуткий к словесному скрежету
Хлебников тоже строил словесный антимир на "Рэсэфэсэре" и "Эсэсэсэре", у
него было больше безысходности и меньше злости, впрочем сравнивать тут
нечего: и там, и тут безысходность и злость.
У России нет "советского" измерения. У России нет и национального
измерения. Можно проследить, какой иронией неизменно окрашивается у
Цветаевой понятие "славянского": это синоним всего медлительного, скучного, бессмысленно-совестливого, несчастно-нищего, несправедливо-позорного. И, наконец, у России нет государственного измерения: нет "русской славы". Слава
невозвратна.
Что же есть?
Распад. На красных и белых.
Белый был - красным стал:
Кровь обагрила.
Красным был - белый стал:
Смерть побелила.
Поразительно, что это четверостишие, которое семьдесят лет спустя будут
крупно набирать московские газеты, примиряя в памяти две уничтожавшие друг
друга армии, - это потрясающее откровение, перекликающееся с лучшими
стихами Волошина, это отчаянное обращение равно к ОБЕИМ сторонам и, кажется, совершенно немыслимое в Москве 1920 года, - найдено не в итоге, а в
разгар мучительных поисков. Сразу! На чью сторону встать? Разве этот вопрос
стоит? Для Ахматовой - нет: Ахматова в этой ситуации просто замолкает.
Цветаева ищет, пробует, решает.
"Лебединый стан" - решение?
Можно себе представить, что это такое: "Лебединый стан" - в ту пору! Живя
в красной Москве - посылать проклятья красной Москве! Славить Белую
гвардию, кричать НАРОДУ: "руки прочь!", призывать: "крепитесь, верные
