Читать «Microsoft Word - ЛЕВ АННИНСКИЙ» онлайн - страница 87

Опять-таки, в жилах ее матери, урожденной Мейн, столько же польской

крови, сколько и немецкой. И Германия - мощнейшей силой - в духовном

составе Марины Цветаевой: от швейцарских и немецких пансионов детства - до

того окончательного разрыва, когда в 1938 году она, прокляв Гитлера за разор

Чехии, вырывает Германию из сердца. Но на протяжении жизни - это "любимая

страна". Родина романтиков. Почему же Польша в родовом корне все-таки

важнее?

Потому что оттуда - "княжеская кровь".

И от того же - облик "Царь-Девицы". И в юности - Наполеон в киоте. И

тридцать лет спустя, при последнем отплытии из Франции (в Россию - на

смерть),- самоощущение Марии Стюарт.

Конечно, сравнительно с Ахматовой, родившейся в семье скромного

инженера (который боялся "декадентских" стихов дочери), Цветаева, наследница прославленного ученого, "подарившего" Москве уникальный

Музей, - более подходит на роль аристократки крови. Но только не в

декадентском варианте (ахматовские царскосельские дамы с "кислым

выражением лица"), а в варианте полнокровно-архаическом, когда рыцарь

ощущает себя собратом мужика, и так же силен и здоров, как тот, а

противостоит - "торгашу", "буржую", "читателю газет".

Отчий дом Цветаевой - Замок. Даже если это стандартный домик в

Трехпрудном или снятая на сезон дача в Тарусе. Все равно - Замок. Крепость.

Скала.

Конечно, если вдумываться, то заложена в скале мина замедленного

действия. Дом выстроен - на обломках. На Марии Мейн профессор Цветаев

женится вторым браком, причем продолжает любить память о первой, умершей

жене. И Мария Мейн выходит замуж за почтенного профессора, потеряв

другого: брак компенсирует несбывшуюся любовь. Однако оба - люди долга и

Страница 104

создают - Дом. Это честный союз. Но это "союз одиночеств". Драма подмен, драма развоплощенности.

На всю жизнь Марина Цветаева получает роковой дар: ничто в ее жизни не

сбывается, не воплощается адекватно; все существует только в горячечном

воображении и реализуется в горних высях; спускаясь долу - рушится.

Написано же в свой час в письме к Пастернаку: жить ТОБОЙ и жить С ТОБОЙ -

несовместности. Изначальные несовместимости. "Если нет, то все равно есть".

Но и обратно: если есть, - то все равно нет. Если есть, - неважно, воплощено ли.

И в чем воплощено. Да в чем угодно! Значительно все: куклы в детской, ленточки на шляпе, цвет обивки дивана и цвет абажура. И лиловая накидка

фройляйн. И иконки над белизной подушек. И гаммы. И книги...

Бешеное, тираническое воображение бьется под уютной домашностью.

Жажда всего разом! И чтобы одно немедленно переходило в другое. "Чтобы

войной кончался пир"! (Вы слышите? Не война - пиром, а пир - войной...). И

чтобы все было тут, у ног! Все враги - герои. Все взрослые - палачи (это после

чтения "Давида Копперфильда": вдруг "жить не хочется"). Мама в ужасе: "что

за дети!". Мама кричит: "Няня, шубу!" И опять царственное детство: снежинки... диктанты... куклы...

Два первых рецензента ранних стихов Цветаевой: Валерий Брюсов и

Максимилиан Волошин - всё улавливают сразу. Они говорят, что "пейзаж" ее