Читать «Заговор» онлайн - страница 95

—    Да, — сказал он, — в книге «История германского рыцарства» ничего не сказано о причинах ослабления восточных рыцарских братств. Просто провал, и все. Конечно, им невыгодно было рассказывать о том, как их пощипал русский князь. Теперь я все понимаю. Они не любят говорить о своих поражениях. А Соловьев открыто пишет о русских неудачах.

Больше всего сейчас Рущиц боялся того, что Максим, со свойственным ему прямодушием, скажет в одном из разговоров о своих взглядах на историю России, взглядах, возникших не без помощи Рущица. Пришлось вести тяжелый разговор, где самым убедительным для мальчишки был довод о том, что, если барон узнает об их разговорах, Рущицу придется покинуть дом Штольцев.

—    Хорошо, — сказал Максим, — хорошо, я буду молчать, но все равно это плохо. Это недостойно. Делаю это ради вас.

Разговор этот внес на некоторое время охлаждение между ними.

3

Первых гостей барона Рущиц увидел через месяц после своего поселения в усадьбе. Около десяти часов вечера

Генрих открыл ворота, и во двор проскользнул юркий «фольксваген» — чрезвычайно удачное творение молодого инженера Фердинанда Порше. Об этом автомобиле писали много и охотно, да и Рущиц уже несколько раз видел такую машину на берлинских улицах. «Фольксваген» обогнул клумбу, приткнулся почти к крыльцу, и из него вышли два пожилых, чем-то похожих друг на друга человека. Один из них, тот, что шел сзади, нес большой коричневый портфель. Он внимательным взглядом скользнул по лицу Рущица. Тотчас же к Константину подошел Генрих и, набычившись, хмуро сказал:

— Здесь нельзя... Прошу пройти в дом.

Он как бы загораживал собой торопливо поднимавшихся по лестнице посетителей, и Рущицу ничего не оставалось, как свернуть к своей двери.

И вообще, только недавно Рущиц заметил, что в усадьбе барона все было чрезвычайно рациональным. Вход в каморку воспитателя находился чуть в стороне от парадного подъезда и полностью просматривался из флигеля, в котором проживали Генрих и его супруга. Уже на памяти Рущица был срыт роскошный куст сирени, закрывавший обзор двери из флигеля Генриха. Чтобы попасть к себе, Рущиц вынужден был долго подниматься по узкой щербатой лестнице, в двух местах рассекаемой площадками с постоянно замкнутыми дверями, ведущими на господскую половину. Напротив комнаты воспитателя была еще одна дверь, никогда не открывавшаяся за все время жизни здесь Рущица. Он даже однажды подергал ее ради любопытства. Почти всегда па пути Константина попадался Генрих, неизменно одетый в старую солдатскую тужурку и сапоги. За все время знакомства Рущиц слышал от него едва ли больше десятка слов. Жена его была более общительна и иногда вступала в разговор с Константином, в особенности когда поблизости не было мужа. Ей было чуть больше тридцати. Худенькая, с короткой прической и грубыми руками потомственной прачки, она целый день проводила па господской половине, выполняя личные поручения фрау Цецилии. Была она доброжелательна и разговорчива н, видно, вынужденная много молчать, немало страдала от этого.