Читать «Battle the Elliot. Дилогия» онлайн - страница 173

   С этими словами мичман кивнул, молодцевато щёлкнув каблуками. Про себя чертыхнувшись, ведь день так хорошо начинался. Миноносец стоял на слипе, в минной гавани. И при отливе матросы и мастеровые стали выравнивать слегка погнутый винт. А сам он смог выбраться в город. И составить компанию Аюми. Которую после разговора с отцом он воспринимал как ещё одну сестру. Тогда, подойдя к отцу, он спросил:

   - Отец, мусумэ это кто?

   - Ну это смотря, в какой традиции смотреть. Если в европейской, то содержанка. Если же смотреть в японской, то вполне законная жена. Когда мы стояли в Нагасаки, вместе с нами там стоял и 'Рында'. Так вот у великого князя Александр Михайловича, который тогда был офицером 'Рынды' как раз, в городе была своя мусумэ. Мы в шутку называли её 'наша великая княгиня'. Японцы к этому титулу относились на полном серьёзе.

   - Почему?

   - По их представлениям это так и было, - усмехнулся Вирениус старший.

   - Забавно, - произнёс Николай, - И получается Аюми моя сестра?

   - По срокам да, но мусумэ, у которых рождались дети, не стеснялись просить помощи на их содержание. А о существовании Аюми, я узнал только от неё самой. Для того чтобы окончательно определиться мне надо переговорить с её мамой. Пока она моя воспитанница и дочь моей мусумэ.

   - Понятно отец, - кивнул Николай, - Вот закончиться война, будем стоять в Нагасаки [11], надо будет обзавестись свой мусумэ.

   - Не получиться, Коля, - покачал головой Вирениус старший.

   - Почему?

   - Как бы не закончилась эта война, моряки обоих сторон будут далеко не желанными гостями, в портах другой страны. Так что этот институт в Японии исчезнет.

   - Жаль, - только тогда и ответил Николай.

   Но в то утро, ближайшего, после второй битвы при Порт-Артуре, выходного дня Аюми решила посетить лагерь японских военнопленных. Что бы узнать, что стало с тем матросом, которого завалило в траншее. И взяв с собой Николая, который вызвался её сопровождать и, встретив Лидию Белую, которая тоже решила составить им компанию, Аюми отправилась к старой китайской импани. Которых было довольно много разбросано вокруг города. И одну из которых, оказавшуюся в центре Нового китайского города, превратили в лагерь военнопленных. Куда поместили всех здоровых японских нижних чинов, согласившихся работать. Всех раненых, отказников и офицеров сразу же вывезли. А остальных разместили в постройках старого китайского земляного укрепления. Размером метров 60 на 60. Откуда и распределяли на работы. Обычно, что-то копать.

   В Российской Империи в связи с тем, что русская православная церковь была частью государственной машины, причём настолько явной частью, что самой церкви принадлежали только объекты за рубежом, а всё внутри страны, абсолютно всё имущество церкви, являлось государственной собственностью, работа в воскресенье не приветствовалась. Считаясь грехом. Пусть и не смертным. А полагалось в этот день отстоять службы. Но за дополнительную денежку, и по согласию, в Порт-Артуре и Дальнем, работали и по воскресеньям. Особенно китайцы и пленные японцы. И оставив Лидию и Николая ворковать перед входом в импань, Аюми направилась к коменданту лагеря. Благо письмо от дяди Андрея, с просьбой ей посодействовать, у девушки было. И даже в этот выходной день лагерь был практически пуст. Только дежурные производили уборку лагеря и готовили еду на ужин. Поэтому девушка свободно прошла к строению, над которым развивался флаг красного креста, где со слов начальника караула и находился пострадавший. Вызвав, правда, легкий ажиотаж у японцев. Как же, японка, в дорогом европейском платье, свободно смогла пройти в лагерь. И пройдя в лазарет, Аюми спросила, у дежурившего, там японского военного фельдшера: