Читать «1812. Великий год России (Новый взгляд на Отечественную войну 1812 года)» онлайн - страница 165

Между тем положение завоевателей в сожженной Москве становилось все более затруднительным и опасным. Недоставало жилья, медикаментов, а главное — продовольствия: запасы его, казавшиеся неисчислимыми, частью сгорели, а частью были разворованы. Близились дни, когда французы будут есть кошек и стрелять ворон (3. Т. 2. С. 388), а русские — посмеиваться над ними: «Голодный француз и вороне рад». Попытки же наполеоновских фуражиров поживиться за счет ресурсов Подмосковья пресекались казачьими и партизанскими отрядами, число и активность которых росли буквально день ото дня. Вокруг Москвы разгорелось пламя народной войны, а «Великая армия», блокированная в Москве, лишенная доставки продовольствия и фуража, начала разлагаться, терять боеспособность.

Было о чем подумать в те дни Наполеону: он мог считать, что выиграл с начала войны все сражения, занял «священную столицу» России и… оказался в проигрышном положении. Великий Байрон писал, обращаясь к нему:

Вот башни полудикие Москвы Перед тобой в венцах из злата Горят на солнце… Но, увы! То солнце твоего заката!.

Здесь, в Московском Кремле, на высшей точке своего величия, как это признавала тогда вся Европа, Наполеон уже мог видеть, что война, которую он затеял, сулит ему неминуемое фиаско. Поэтому он и восклицал на острове Св. Елены в беседах с приближенными: «Я должен был умереть в Москве!».

Предчувствуя свою гибель, Наполеон возобновил попытки склонить Александра I к мирным переговорам, хотя ему, «привыкшему, чтобы у него просили мира, а не самому просить» (32. Т. 7. С. 796), трудно было пойти на это. Уже 18 сентября он устно, через начальника Московского воспитательного дома генерал-майора И. А. Тутолмина, обратился к Царю с предложением заключить мир, а 21 сентября отправил к Александру I со своим личным письмом отставного капитана гвардии И.А. Яковлева (отца А.И. Герцена). Царь не откликнулся ни на первое, ни на второе обращение. По воспоминаниям декабриста С.Г. Волконского, он «отправил, не распечатавши, письмо Наполеона к Кутузову для возвращения на французские аванпосты», а Яковлева посадил в Петропавловскую крепость (Герцен, однако, со слов отца, утверждал, что Яковлев только «с месяц… оставался арестованным в доме Аракчеева»). Тщетно выждав две недели, не начнет ли Александр I переговоры, Наполеон 4 октября предпринял третью, еще более радикальную попытку вступить в диалог с Царем. Он направил своего генерал-адъютанта, бывшего посла в Петербурге гр. Ж.-А. Лористона к М.И. Кутузову за пропуском для проезда в Петербург к Царю. «Мне нужен мир во что бы то ни стало, спасайте только честь!» — так напутствовал он Лористона (44. Т. 2. С. 77).